Мало кто знает, что вызывающая красная шапочка на маленькой девочке совсем не случайность.
Эта очень древняя сказка (примерно в XIV век). Шарль Перро и Братья Гримм ее литературно обработали и переписали.
Изначально ее содержание было распространено во Франции и Италии в Средние века:
Девочка пошла в гости к бабушке, по дороге встретила волка — соблазнителя и вступила с ним в контакт — рассказала, что идет к бабушке. Волк обогнал девочку, съел бабушку и занял ее месте в кровати. Когда пришла девочка он уговорил ее поесть. Бабушкина кошка старалась предупредить девочку, что та ест останки бабашки, но волк убил кота — кинул в него башмаком. Затем волк уговорил девочку раздеться, одежду бросить в огонь и лечь рядом с ним. Лежа в кровати девочка начинает задавать вопросы — почему у тебя такая длинная шерсть, большие глаза, зубы. Затем волк съедает девочку.
Шарль Перро литературно обработал народный сюжет (предположительно, слышанный им в детстве от своей няни). Он убрал мотив каннибализма, персонаж-кошку и её убийство волком, ввёл вызывающую красную шапочку-шаперон, которую носила девочка, а главное — нравоучительно осмыслил сказку, введя мотив нарушения девочкой приличий, за которое она поплатилась, и заключил сказку стихотворной моралью, наставляющей девиц опасаться соблазнителей. Тем самым, хотя грубые натуралистические моменты народной сказки были существенно смягчены, обращение к вопросу взаимоотношения полов было подчеркнуто.
Современный вариант классической красной шапочки записали братья Гримм. Теперь в сказке появился счастливый конец — пришли дровосеки, убили волка и освободили из его живота красную шапочку и бабушку.
Морализаторство Перро на тему взаимоотношений полов из сказки исчезло, как и все сексуально окрашенные мотивы из текста. В тексте сказки Красная Шапочка нарушает не приличия, а волю матери, которая просит дочь идти к бабушке, не отвлекаясь ни на что. Мораль в конце вводится как предупреждение непослушным детям: «Ну, уж теперь я никогда не стану в лесу убегать в сторону от большой дороги, не ослушаюсь больше матушкиного приказания».